Айгуль Ахметшина: Искусство должно лечить, помогать, вдохновлять…

УФА, 22 май 2019. /ИА «Башинформ»/.Недавно в Башкирском театре оперы и балета с аншлагом прошел первый в России сольный концерт солистки Королевского лондонского театра Ковент-Гарден, уроженки Башкортостана Айгуль Ахметшиной. Сегодня нашу 23-летнюю землячку сравнивают с такими звездами оперной сцены, как Анна Нетребко, Аида Гарифуллина. В год 100-летия республики агентство «Башинформ» публикует серию интервью с прославленными земляками. С восходящей звездой мировой оперы побеседовала обозреватель Лейла Аралбаева.

- Впечатления просто потрясающие, потому что такого теплого, радушного приема еще нигде не было. Я не ожидала, что встречу столько знакомых лиц, столько родных людей придет меня поддержать. Теперь думаю в будущем сделать в Уфе еще какой-нибудь проект, концерт или спектакль.

- Сегодня опера превращается в более популярный вид искусства, даже в шоу-бизнес. Нас выбрали всего пять человек из 365. Все мы разные, наверно, таких, как я, не было. У нас горячая кровь. У меня нетипичная внешность, хотя для них мы все русские. Обычно я начинаю объяснять, что у нас в России очень много национальностей, у каждой своя культура, свой язык. После моих слов люди в интернете начинают искать, где находится Башкортостан. Ещё у нас богатая природа, много талантливых людей, красивых голосов, есть свой натуральный богатый тембр. Голосов много, но я понимаю, что у меня есть какая-то своя индивидуальная краска в голосе, которая трогает. Я начинала с башкирских народных песен и только потом ушла в академизм. С детства пела протяжные песни озон-кюй, это и помогло мне сохранить вокальность. Мне кажется, оперное, академическое пение схоже с нашим национальным: оно протяжное, много мелизмов, украшений, которые есть и в ариях Россини, Беллини, Доницетти. Это дало мне школу и выносливость. Мы – упрямые башкиры, как меня называют периодически, поэтому так всё и сложилось все воедино.

- Меня вырастила моя мама Лизия Минирахмановна Сайфуллина. Она раньше работала в милиции, военном комиссариате, а сейчас уже вышла на пенсию. У меня в семье все полицейские. С искусством профессионально никто не связан, но вся семья довольно музыкальная, всегда выступали в Доме культуры на праздниках, а также на полицейских смотрах.

Дома всегда была музыка. Дедушка играл на гармошке, а все остальные подпевали: бабушка, мама, дядя – мамин брат, у него лирический тенор. В общем, праздники всегда проходили душевно. У меня еще есть сестра и брат. Сестра Айсылу продолжает семейную традицию, она работает в полиции и живет в Киргиз-Мияках, у нее трое сыновей. Старший брат Ринат живет и работает на Севере, у него две дочери.

- Киргиз-Мияки – это центр Миякинского района, в нем проживает меньше 10 тысяч человек. Мама держит сад, кур, раньше была и корова. Сенокос, дрова на зиму, огород, заготовки – всё это мне знакомо... Самое ненавистное – это была картошка, люблю её есть, но не взращивать. Еще у нас всегда было очень много вишен, варили компот, вино, вишневую и яблочную настойки. Всё домашнее, вкусное, теперь вожу друзьям в Европу.

- Впервые я увидела оперу, когда приехала в Уфу и поступила в Училище искусств. Честно говоря, сейчас и не помню, какой это был спектакль. Зато всё детство я слушала пластинки. У нас была пластинка Монсеррат Кабалье. Мне нравилось слушать ее и копировать, я стучала ложечкой за столом и подвывала, когда родители что-то пели. Мама говорит: сразу поняли, что ребенок музыкальный. Я с шести лет на сцене, пела, участвовала в конкурсах, играла на баяне.

- Терпеть не могла этот инструмент и до сих пор не люблю. Как перестала играть, убрала баян на веранду, бабушка заносила ко мне под компьютерный стол, а я выносила обратно. Я закончила музыкальную школу на отлично, мне предлагали поступать в Салаватское училище, и на хоровое отделение, и на баян. Но я ни в какую. Изначально были мысли поехать в Казанское училище, но в итоге выбрали Уфу. Когда я приехала поступать на вокальное отделение, мне было всего 14 лет.

- Я пришла с таким репертуаром, который в моем возрасте не поют. Я и сейчас за эти песни не возьмусь, потому что они сложные и не по моему голосу. Например, романс «Я ли в поле да не травушка была» Чайковского, «Испанскую песню» Делиба. Комиссия переглянулась – что это вообще? Я приехала с таким репертуаром, ведь в нашем селе нот почти не было, интернета тоже, пели, что было. Когда я пришла, у меня голосовые связки были несмыкающиеся. Я с детства всё время пела, часто простужалась и болела бронхитом, но приходилось петь в любом состоянии. Были конкурсы, концерты, и голосовые связки были немного истощены. Помню, был Всероссийский конкурс молодых талантов, я приезжала на него в Уфу за год до поступления. Миляуша Галиевна Муртазина была председателем жюри и после конкурса сказала: приезжай ко мне на консультацию. Она сразу услышала, что что-то не так с моими голосовыми связками и, чтобы предотвратить потерю голоса, сразу направила меня к фониатору. Меня осмотрела фониатор Стелла Ароновна. Вердикт был суров. «Ребенок может остаться без голоса, если так эксплуатировать!». И запретили мне петь в течение года. Потом Миляуша Галиевна сказала: будешь поступать в училище, придешь ко мне, я тебе скажу, к кому поступать.

- Да, и это было значимо, когда я поступала в училище. Я пришла, спела, мне не задали никаких дополнительных вопросов. Еще я нечаянно уронила на стол огромную папку с наградами – оттуда посыпались грамоты, дипломы республиканских и всероссийских конкурсов. И потом говорю – вот, Миляуша Галиевна советовала пойти к Наиле Габдулхаевне Юсуповой. Так я попала к своему педагогу.

- Во-первых, преподавание – это талант от Бога. Не каждый может работать с голосом. Это дар и огромная ответственность. У каждого всё индивидуально, подобрать определенную технику к каждому и раскрыть его, не пытаться всех подгонять под один шаблон. Наиля Габдулхаевна всегда смотрит мастер-классы, ездит на курсы повышения квалификации, смотрит, как работают другие люди. Наиля Габдулхавна – человек, которому дано, который знает, чувствует, и у нее рядом всегда были потрясающие концертмейстеры Виктория Смоленкова и Файруза Басырова. Когда мы учились, на все конкурсы ездили вместе, они с нами тоже занимались, мы жили в одной командной атмосфере. Наиля Габдулхаевна берется иногда и за таких детей, которых называют профнепригодными. А потом про нее говорят: «Нелечка берет всех самых талантливых». На самом деле это большая совместная работа, причем надо заинтересовать и студента, чтобы он тоже работал, потому что в училище приезжают подростки из деревень, которые еще до конца не понимают, в какую профессию они идут. Они думают – вот сейчас выйду и спою. На самом деле, это огромный труд, как и любое искусство, любая работа.

- Я сразу осознанно шла. Знала, что буду певицей, у меня была четкая цель, хотя, конечно, не ожидала, что добьюсь мирового уровня. В школе была цель поступить в училище, потом в училище цель – выйти на республику, потом на Россию. А тут получилось, что с республики и России я перескочила и перешла на мир. В училище я очень много занималась вокалом, не выходила со специальности. Мне было всегда интересно сидеть в классе и слушать, как Наиля Габдулхаевна занимается с другими. Мы в день могли заниматься по четыре часа. Если у нее кто-то опаздывал, опять я вставала к фортепиано и пела.

- Нет. Голосовые связки – это мышца. Как натренируешь – так и поешь, как у спортсменов, главное – правильно тренироваться. Некоторые говорят – холод нельзя, спорт нельзя. Всё можно, просто в разумных пределах. Естественно, если ты боишься, что на тебя чихнут или что больше 15 минут петь нельзя – то у тебя и выносливости не будет. Я могу спокойно петь несколько часов подряд, даже если у меня организм истощен или я устала, не ела. Это не очень хорошо, но я считаю выносливость и работоспособность - это одна из важных черт для нашей профессии.

- Я с юности работала – и в клубе игровых автоматов, и в праздничной индустрии, в Леди Фуршет, и на ходулях ходила, и песни пела за 500 рублей в час. В неделю два заказа – и уже тысячу рублей в кармане, это казалось – вау! Всегда хотела независимости и набирала мудрости. После училища в наш институт не пошла, хотя со всех сторон были переживания – как же так, без высшего образования, а что же люди скажут. Потом я поехала поступать в Гнесинку в Москву и не поступила. Я ездила на поезде, а когда приехала в Уфу, попала в аварию. Стресс, удар, и из-за того, что у меня защемило челюсть и плечо, я стала зажимать, мне стало очень тяжело петь. Я восстанавливала голос с Наилей Габдулхаевной в течение двух месяцев и потом она меня отправила на конкурс New Opera World, который стал для меня судьбоносным. Туда я поехала, выиграла и оказалась в Ковент-Гардене. Потом в Уфе был Шаляпинский конкурс, где я получила приз «Надежда». Но в целом тут у меня с конкурсами и с концертной деятельностью складывалось не так, как хотелось бы. Я уезжала с мыслями, что недостаточно талантлива, не заслужила, недостаточно работала.

- Я изначально хотела сделать премию моему педагогу. Но мои подруги Таня Пеганова и Флоранс Хворостовская подхватили – давай лучше сделаем грант от Фонда Хворостовского.

- Как ты подружилась с Флоранс Хворостовской?

- Наше знакомство получилось очень символичным. Концерт был посвящен памяти Дмитрия Хворостовского и организовывала его Татьяна Пеганова. Так как я была единственная русская стажер в молодежной программе театра, мне предоставили честь выйти на сцену и спеть со звездами. На этом концерте я пела арию «Ах, Таня, Таня» сразу после того, как Флоранс сказала речь. И после мероприятия мы знакомимся с Таней и выясняется, что мы обе из Уфы! На следующий день она пригласила меня на свой день рождения. И больше мы не расставались. Наверно, это судьба. Как мы, три девчонки встретились, так и сдружились. Мне не очень интересно с ровесниками, круг друзей у меня всегда постарше. Наверно, жизненный опыт дает о себе знать. Ходим друг к другу в гости, с детьми близко общаемся. Самые откровенные и честные – это дети. Порой мне не хватает такого общения, чистые эмоции, они тебя любят и воспринимают просто так, без всякого подтекста.

- Нет, ритуалов нет, я не суеверная. Зато у меня есть талисман Елены Образцовой, который всегда со мной. С самой Еленой при жизни я, к сожалению, не увиделась. Во время конкурса «Бельведер» я жила на даче у Образцовой, и ее дочь Елена Макарова подарила мне один из талисманов мамы. Это маленькая подвеска театра «Ла Скала» с гравировкой. Она мне сказала: пусть это принесет тебе удачу и, когда будешь петь в Ла Скала, не забудь меня пригласить. Этот талисман всегда со мной, я всегда перекладываю его из сумки в сумку. А недавно я проходила прослушивание в Ла Скала.

- Мне кажется, что дар дан мне не просто так, что у меня есть своя миссия в этом мире. И через музыку я бы хотела изменить мир в лучшую сторону, чтобы люди были чуточку добрее, вернуть в мир чувства, искренность, как люди живут, как относятся друг к другу, внести свой вклад в объединение людей. Искусство должно лечить, должно помогать, должно вдохновлять. Это три составляющие. Сейчас очень много певцов, которые хотят быть известными, заработать много денег. Но наша работа – это не об известности и не о деньгах. Если ты это делаешь искренне, тогда и зритель будет искренним. Когда ты учишься чему-то у людей, и люди учатся у тебя чему-то. Еще у меня есть такое правило: я никогда не запрещаю кому-то прийти в мою жизнь. Интуиция хорошая, и я сразу чувствую, что этот человек может принести проблемы в мою жизнь. Но я понимаю, что он дан не просто так, а для чего-то – либо дать мне какой-то урок, либо получить от меня какой-то урок. Каждые встречи в нашей жизни – они не случайны, ничего не бывает просто так.

- Жителям республики хочу пожелать, чтобы каждый день был особенным, больше улыбок, больше позитива, гармонии и баланса.