Что скрывается за железными дверями "трезвывателя"?

На днях мне вспомнилась фраза из старого лирического фильма "Осенний марафон": "Место, где я ночевал, называется трезвыватель?". Иностранец, побывавший в медвытрезвителе, сообщает, что узнал для себя много нового, так сказать, открыл совершенно другую сторону жизни.

Действительно, российский "трезвыватель" это особая экзотика, которую боятся как прокаженного или яростно ненавидят. В этих учреждениях не бывает дней открытых дверей, а что скрывается за железными дверями, знают только посвященные, и те, кто не по своей доброй воле там побывал. Отсутствие документов и запах алкоголя отличный повод, дабы облегчить семейный бюджет на 600 рублей, довести до стрессового состояния ваших друзей и близких.

Про одно из уфимских "оздоровительных" учреждений можно сказать следующее: если вы хотите получить незабываемые впечатления, вам стоит посетить медвытрезвитель Советского района на улице Бессонова и вы проведете там удивительную бессонную ночь.

29 апреля, когда мы с товарищем возвращались с поминок домой, нам "посчастливилось" посетить данное учреждение. Пройдя немаленькое расстояние, от Медучилища до улицы Комсомольской, где мы почему-то не привлекли к себе ничьего внимания, практически напротив дома друга, нас остановил старший наряда курсантов Валиахметов. Он попросил показать документы, благоговейно произнося слово "усиление". Паспорт оказался только у друга. Валиахметов, связавшись с кем-то по телефону, теперь догадываюсь, из медвытрезвителя, предложил пройти с ними для проверки.

Как законопослушные граждане, не думая о дурном и возобновив прерванную беседу, мы пошли с курсантами. То, что нас "купили", мы поняли, когда увидели, куда нас привели ретивые будущие милиционеры.

В этот день в медвытрезвителе Советского района Уфы был аншлаг. Впрочем, конвейер работал споро и очередь быстро рассосалась. Один милиционер записывал данные, второй просил дыхнуть в трубочку, третий ловко выворачивал карманы, врач заполняла бумажки.

Процесс определения на степень опьянения показал, что XXI век прошел мимо данного учреждения. Например, уникальный прибор всем кто в него дышал показывал 1,5 промилле. Один из проверяемых исхитрился втянуть воздух, но обмануть аппарат не смог, он упрямо показал все те же 1,5 промилле. Весьма сложно подобрать определение к тому, что называлось медосмотром. Давление, пульс, зрачки никого не интересовали, как и болезни клиентов. Например, перенесший инсульт Владимир Демешко 1958 года рождения, говорит медленно, движения нескоординированные, был принят за пьяного. Все его попытки доказать, что он больной, натыкались на глухую стену: нас не проведешь.

Больше всего мне понравился тест, который покончил с сомнениями по поводу моего состояния. Попробуйте, приставив левую ногу к носку правой ноги, вытянуть руки, растопырить пальцы и закрыв глаза, в такой позе простоять минуту. Мне стоять было сложней, так как веселые сотрудники "оздоровительного" учреждения давали комментарии: "О! О! О! Мы его теряем...". Разумеется, тест я не прошел и оказался в камере, чтобы созерцать, слушать и запоминать.

Кстати, уже дома я попросил свою четырнадцатилетнюю дочь выполнить это упражнение, но она простояла ровно полминуты. А знакомая врач-психиатр прокомментировала данный тест так: "В незнакомой позе, ситуации и возбужденном состоянии его практически невозможно выполнить". На вопрос: почему сотрудники медвытрезвителя заставляют-просят его выполнить, врач ответила, что это не в ее компетенции и, возможно, это местная самодеятельная инициатива. Но однозначно определять по этому тесту трезв человек или пьян нельзя.

За всеми "невинными" шутками, тестами, попавшему за железную дверь намекали, говорили открытым текстом, что теперь он никто и ничто, что человек в погонах твой и бог, и судья. Ты ничего не докажешь, что было здесь с тобой. Жесткий прессинг должен сломать любую попытку доказать, что ты человек и гражданин, признать свой комплекс вины, ибо сюда просто так не попадают.

Увы, круговая порука, при которой сотрудники горой друг за друга, отсутствие свидетелей - жен, приезжающих за мужьями, пускают в помещение по одной, приводит к тому, что у людей опускаются руки в борьбе с организованным злом. Тем не менее, один из сотрудников шепнул в коридоре мне на ухо: "Вы настоящий журналист? Если да, напишите. Здесь всеми командует Шарипов (последний на просьбу назвать свою фамилию вначале отказался это сделать). Здесь такое творится".

В "номере" на 12 лежанок, на фоне расписанных березками стен, отдыхало восемь человек. Четверо спали, они действительно нуждались в этом, остальные рассказывали о жизни. Впрочем, беседу вскоре прервали жуткие крики, в медвытрезвителе неплохая акустика. Мы пришли к общему выводу, что так кричат, когда выворачивают члены. Милиционер, заглянувший в камеру посмотреть, как мы реагируем на вопли, на фразу "у вас тут как в застенках гестапо", довольный сравнением заулыбался и захлопнул дверь.

В середине ночи в камере неожиданно в сопровождении дежурного появилась врач, она бесцеремонно сдергивала одеяла и проверяла, теплый клиент или холодный. Дошла очередь и до инсультника Демешко, натянувшего одеяло на голову. Лицо его было серое, дыхание слабое. Женщина с дежурным подхватили под руки больного и уволокли его в коридор. Через некоторое время на полусогнутых ногах ему помогли добраться до лежанки. Ему сделали какие-то три укола. "Это не люди", - несколько раз повторил он.

Как впоследствии я узнал, плохо стало и моему другу. Забарахлило сердце, стал задыхаться. Ему также сделали стандартный набор из трех уколов. И только после этого позволили позвонить домой.

Раннее утро, побудка. Сдаются нехитрые постельные принадлежности - простыня и одеяло, выдаются под роспись вещи. Мне на удивление вернули, все вплоть до мелочи. А вот коллега по ночлегу, просивший вернуть ему 28 рублей на дорогу домой, услышал лаконичный ответ: "Меньше пить надо".

Стандартная эта история или нет, но "гостеприимно" провожая меня до дверей, уже представившись, г-н Шарипов сказал, что четко выполнял свою работу, как и курсанты.

Сразу в памяти всплыло стихотворение Маяковского "Кем быть": "Я бы в летчики пошел, пусть меня научат. Наливаю в бак бензин, завожу пропеллер". Про всех вроде бы написал поэт: строителей, врачей, моряков, водителей и т.д., а вот про стражей порядка почему-то нет...

Конечно, любая работа хороша, если относиться к соотечественнику, земляку с уважением, без попрания достоинства человека, превышения служебных полномочий, прикрываясь формой и своим особым положением, ведь "все работы хороши, выбирай на вкус!". И тогда человека в погонах на самом деле можно будет назвать правоохранителем. Будут ему благодарны родственники, вовремя нашедшие своих близких, а у больных не отнимут несколько лет жизни. Автор: Константин Лобов