Рожденный в неволе: молодая уфимка с 6-месячным малышом ждут в СИЗО решения суда

22-летняя жительница Уфы Валерия Шагиева находится в местах лишения свободы один год и один месяц за грабеж. Только вот отбывает наказание она не одна. С ней в этой непростой ситуации оказался, сам того не желая, новорожденный сын Артем. Маме малыша осталось по первому делу сидеть в колонии Мордовии 2,5 года. Сейчас же девушка находится в следственном изоляторе Уфы, так как приехала за дополнительным сроком — вскрылся новый эпизод. Специальный корреспондент информационного агентства «Башинформ» посетила молодую маму с сыночком в СИЗО и узнала, каково это — быть за решеткой с маленьким ребенком.

Попасть на свидание к Валерии и Артему оказалось не так-то просто. Сначала нужно было получить разрешение всех инстанций. Когда бумаги были на руках, в день Х вместе с сотрудником пресс-службы УФСИН РБ пришла в следственный изолятор. Повезло, очереди из адвокатов не было. Пропускной контроль прошли относительно быстро. Хорошо, что взяла с собой диктофон, так как телефон пришлось сдать. Меня «сфотографировали» для пропуска, дали карточку и открыли дверь-решетку, которая с жутким тяжелым звуком закрылась после ее прохождения. Прошиб холодный пот. В сопровождении инспектора отдела режима СИЗО №1 Уфы, капитана внутренний службы Айгуль Буляковой мы пошли по лабиринтам изолятора: вверх-вниз, длинные коридоры, одна за другой решетка с замками, ключ-замок, ключ-замок. Казалось, что назад пути уже нет, завели нас будто в самый край СИЗО, на «галёрку».

И вот мы остановились у нужной двери. Нас, конечно, уже ждали, ведь незапланированных свиданий не бывает. Камера молодой мамы оказалась двухместной, а точнее даже четырехместной: две кровати для взрослых и две кроватки для малышей. В помещении сразу бросились в глаза предметы быта: чайник с электроплиткой, большой обеденный стол со скамейками, телевизор, полка с игрушками, столик для ребенка, две тумбочки с аккуратно сложенными детскими вещами, а также душевая лейка, раковина, бойлер и ванночка в туалете, по центру – ковер. На стенах — нарисованные сказочные персонажи. И огромное окно с решеткой.

Бессознательно я представляла свою будущую собеседницу черствой, жесткой и повидавшей виды женщиной. Но на деле оказалось все с точностью до наоборот. Молодая, красивая, про таких говорят «кровь с молоком», энергичная, открытая, улыбчивая Валерия, держа на руках румяного большеглазого, с серьезным взглядом шестимесячного Артема, была готова к разговору.

— Родилась в Уфе, в хорошей благополучной семье. Когда я была маленькой, моя мама умерла. С четырех лет меня и моего старшего брата воспитывал папа. Отец меня сильно любил, наверное, этим и забаловал. Училась в школе хорошо. Потом была первая влюбленность, новая компания.

— Не знаю, как так произошло, но оказалась в дурной компании. Это меня и погубило. В первый раз мы ограбили магазин — мне было 19 лет. Взяла вину на себя, потому что боялась, что если будет группа лиц, то будет большой срок. Попала в СИЗО, потом был суд — меня отпустили по статье 82 УК РФ «Отсрочка отбывания наказания». Но из-за того, что я не пришла отмечаться, мне заменили условный срок на реальный. Вот так, можно сказать, по глупости получилось. Теперь я отбываю наказание в Мордовии, так как там есть дом ребенка.

Сижу за украденные бутылки алкоголя в продуктовом магазине на улице Рабкоров. Взяла их с прилавка в руки и понесла. Охранник закричал: «Девушка, стойте!». Я в ответ: «Мужчина, не нужно за мной идти, не надо!». Ну, а он, выполняя свою работу, поспешил ко мне, я же ударила его бутылкой, благо, что у меня их было много.

А в феврале этого года меня этапировали в Уфу из-за нового эпизода. Он был совершен давно – грабеж в магазине. Я не соглашаюсь с тем, что пишут в деле, соглашаюсь только на одну вещь, которую украла на четыре тысячи рублей, это куртка.

— Когда шла на преступление – не знала, что в положении. Попав уже в СИЗО, я позвала сотрудников, сообщила о задержке, спросила, как можно проверить. Сделала тест, он показал, что я беременна. Я была в шоке, расстроилась, не понимала, как я буду здесь в положении. Даже появилось желание избавиться от ребенка. Но, поговорив с Айгуль Удияловной (Буляковой — прим. ред.), передумала. Она сказала, что это мой шанс, что ребенок меня убережет, что не нужно прерывать беременность.

— На 30-й неделе начинается декрет. На 34-35 неделе, перед родами, везут в больницу. Там лежала до родов. Начались схватки. Два дня не могла родить со схватками. У ребенка сердцебиение стало останавливаться. Сделали кесарево. Рожала под конвоем, под камерами. Тяжело роды прошли. Родила, мне принесли сына. Мы три дня побыли вместе. Потом меня госпитализировали, а малыш остался в роддоме. Десять дней лежала в больнице, потом сняли швы, я уехала в колонию, к ребенку.

Первые два месяца после родов я была с сыном, в декрете. Затем вышла на работу – с 08.00 до 17.00 находилась в промзоне, где тружусь швеей. С Артемом можно было находиться только один час в день – это просто пытка – не видеть своего малыша так долго, постоянно за него переживать (у героини навернулись слезы). Сына кормили там по времени – каждые три часа, он привык к такому распорядку. Свое молоко пропало быстро, так как не могла постоянно быть с ребенком, кормлю смесью.

О новом эпизоде я узнала, будучи беременной. Я отказалась по видеосвязи слушать второй приговор, потому что хотела вернуться в Уфу, где только в СИЗО у меня была возможность находиться рядом с сыном целый день.

— Здесь всегда нормальное отношение. Мы же люди, даже если преступники. Но, как мне кажется, к мамочкам, к беременным здесь относятся добрее.

— Он начал двигаться, тогда как раньше только лежал. Я привыкла к нему… Не знаю, как вообще быть без него по возвращению в Мордовию (и мама, и сын заплакали). Только оттуда я смогу передать Артема своим родным, но это очень проблематично – нужно много справок. Некоторые мамочки, которые там находятся, могут ребенка только к трем годам отдать. А к этому времени, я уже вместе с ним оттуда выйду.

У нас вылезли два зубика. Артем стал переворачиваться, пытаться ползать, вставать на ножки. Раньше он так не делал – лежал только.

По распорядку ложимся спать – сын в девять вечера, я в десять. Два раза ночью он просыпается, кушает. Читаю Артему сказки, он любит слушать музыку, на телевизор особо внимания не обращает. Обожает погремушки: расстилаю ему на пол одеяло, он пытается, шевыряет их туда-сюда.

— Да, педиатр один раз приходила. Все у нас хорошо со здоровьем. Каждое утро с понедельника по пятницу – обход с медсестрой. СИЗО для ребенка предоставляет абсолютно все: питание, памперсы – все, что нам нужно. Здесь я гуляю с ребенком: дышим воздухом в специальном прогулочном дворике.

— С этим проблем не было. Вместе с Артемом у меня уже трое детей. Двое сыновей, 4 и 3 лет, сейчас с моим отцом. Старший думает, что я на работе. Мой папа что-нибудь покупает сыновьям и говорит, что это мама прислала. Когда я звоню из колонии, сын говорит: «Мам, ты там деньги папе отправь, машину купить надо».

Когда приходят весточки от родных, плачу, постоянно плачу. Чаще всего получаю письма от моей бабушки, с папой больше по телефону общаюсь, он писать не любит.

(Именно на этом вопросе до этого спокойный милый Артем сразу встал на маминых коленях на ножки, закрыл ее своими маленькими ручками – стал кричать, будто защищая от неудобных вопросов)

— За все время он написал один раз. Только толку-то от этого нет никакого (тяжело вздохнула). Я больше с его сестрой переписываюсь, а его родители – бабушка с дедушкой – помогают, посылки внуку присылают, вещи, игрушки, соски, бутылочки. Все они присылают.

— Скорее всего, меня поместят в карантинную зону, сына – на карантин в детском отделении. В детском доме три возрастные группы для детей – младшая, средняя и старшая. Сын попадет в среднюю группу, туда попадают дети старше шести месяцев.

— Знаю точно, что к тому, что я делала раньше, возвращаться не хочу. Хочу устроиться на работу. Также буду заниматься детьми, им нужно дать образование. С детства я мечтала стать врачом, но уже не стану, конечно, из-за судимости. В колонии учусь на электрика, но по этому направлению вряд ли устроюсь на работу. Но буду трудиться – мне детей поднимать.

— Считаю, что каждый ребенок должен сам себе выбирать дорогу. Конечно, не хочу повторения моей судьбы. Буду их оберегать. С мальчишками тяжелее в этом плане, но будем стараться.

— На этапе знакомства с дурной компанией. Я бы от таких людей держалась далеко подальше. Нужно уметь правильно выбирать друзей, не вестись на провокации.

У меня очень хороший отец – всегда давал деньги на карманные расходы, я ни в чем не нуждалась. Давал, например, деньги в кино, а я обманывала, не шла туда. Потом лет в 14 перестала приходить домой, прикрываясь обидными для отца и брата словами, что они меня не любят. Папа мне ответил, что раз я считаю себя уже достаточно взрослой для того, чтобы самостоятельно принимать решения, не слушаясь его, пусть буду жить так, как живу.

Адвоката у Валерии своего нет, есть только тот, который назначается государством. Никто не может дать дельных советов, как-то юридически помочь: как идет ситуация, так и идет. Никаких прогнозов по поводу того, сколько сидеть в колонии, нет. Осужденная надеется, что очередное судебное заседание вновь отложат, и она подольше побудет вместе с сыном в СИЗО.

Инспектор отдела режима СИЗО №1, капитан внутренней службы Айгуль Булякова рассказала о том, какие условия созданы в следственном изоляторе для беременных и женщин с маленькими детьми.

— Беременные женщины, а также женщины с несовершеннолетними детьми имеют в камере улучшенные материальные условия. У них есть стиральная машина, бойлер с горячей водой, плитка, посуда, телевизор. Что касается питания, то тут тоже особый рацион. Помимо того, что положено по меню, выдается диетическое питание: творог, масло, молоко, фрукты, соки. Игрушки в камере наши – сотрудники из дома приносят. Наши же художники украсили стены детскими рисунками. Мамочки видят, что мы для них стараемся, они приветливы, благодарны. У нас есть взаимопонимание. Редко бывает, что эта камера пустует. До этого в две женщины сидели, месяца не прошло – Валерия с ребенком «заехала». А так, камера закрыта до следующего раза.

Первый раз, когда Валерию закрыли, она приехала к нам со сроком. То есть, когда она была на воле, ей дали условный срок. Подсудимая не отмечалась, поэтому решением суда его заменили на реальный. Молодой матери давали шанс остаться с детьми, быть дома, а в итоге, закрыли. После суда, она долго у нас не находилась. Когда приговор вступил в законную силу, мы отправили ее в колонию. Находясь там, она узнала о втором деле. Сейчас уже по другому эпизоду Валерия приехала к нам за «добавкой».

К их приезду мы подготовили камеру, навели порядок, приобрели памперсы, смеси. В день уходит по три-четыре памперса. Но так, как мать всегда при ребенке, занимается им, хватает и трех памперсов. Если выезд – добавочные выдаем. С февраля был один выезд в суд — заседание отложили. Ознакомления с делом нет, следственные действия завершились. По сути, она приехала только за приговором. Сейчас ей срок добавят — и обратно в Мордовию.

У Валерии сейчас есть боль в глазах, она понимает, что когда вернется в колонию, то не сможет там быть с сыном. Женщины, у которых дома остались дети с мужьями или родителями, другие, у них нет такого взгляда. Да, в душе они переживают, кто-то плачет, но не до такой степени. Валерия очень хочет домой, быть со всеми своими детьми, но пока она здесь.