Тень на плетень

Ниже публикуем статью известного ученого, кандидата философских наук Амира Юлдашбаева.

"Речь пойдет о выдающейся личности — Ахметзаки Валидове.

Не имею ни малейшего желания отвечать на писанину анонимных хулиганствующих хамов, разного рода насильников и мошенников, которые превращают интернет в выгребную яму, и любой разговор с этими фальсификаторами несовместим с человеческим достоинством. Но на эти грязные сайты, оскорбительные прежде всего для русского человека, возможно, время от времени заглядывают и добропорядочные люди. И у них могут возникнуть вопросы, в том числе и о Заки Валидове, о котором чаще стали писать всякого рода небылицы, особенно в связи с переименованием некоторых улиц города Уфы.

Если собрать все, что было опубликовано о нем в Советском Союзе (в Москве, Ленинграде, Казани, Уфе, в среднеазиатских республиках и т.д.) как о белогвардейце, враге башкирского народа, трудящихся масс, националисте и агенте иностранных разведок, получится не один том увесистых книг, квинтэссенция которых содержится в статье "Валидовщина" в Большой советской энциклопедии. Все эти публикации рисуют образ страшного монстра.

Если собрать все, что было напечатано его оппонентами — приверженцами идеи Идель-Уральской культурно-национальной автономии, в России, а затем и в эмиграции (статьи вышли во многих газетах и журналах от Японии и Китая до европейских стран), то получится также книга, в которой представлена абсолютно зловещая фигура, разделившая "единый тюрко-татарский народ", раздробившая в годы революций "единое тюрко-татарское движение" России на куски, "авантюрист", "интриган", "агент КГБ", лютый враг всех тюрков.

Если собрать все газетные, журнальные, книжные публикации в Турции, связанные с участием З.Валидова в I Турецком Историческом конгрессе в Анкаре в 1932 году, где присутствовал сам К.Ататюрк, а также присовокупить к ним публикации о З.Валидове в связи с судебными процессами в Турции в 1944-1945 годах, то получится по меньшей мере большой том, а может быть, и не один, со страниц которых встанет образ смутьяна, который не считается с мнением всеми обожаемого Ататюрка, некстати печется о судьбах народов Средней Азии, создавая тем самым угрозу Турции со стороны побеждающего фашистскую Германию Советского Союза.

Плодилась и продолжает плодиться писанина и о том, что он был закадычным другом и сподвижником Гитлера, Гиммлера, полковником СС, да еще с железным крестом на груди. Получается, Штирлиц рядом с ним — просто малайка. Ей-богу, и наши хулиганы кое-чему научились у Геббельса!

Если собрать воедино все востоковедческие труды, изданные во многих азиатских странах, — от Японии до арабских государств и Турции, в европейских странах и Америке, где анализируются научные труды З.Валидова, делаются ссылки на них и на его многочисленные научные открытия самыми именитыми востоковедами мира, многие из которых были его личными друзьями, то получится целая библиотека. В данном случае встанет образ ученого, как никто другой знающего древние, средневековые и иные первоисточники, написанные в различные исторические эпохи на фарси, арабском и тюркских языках и хранящиеся в Средней Азии, Афганистане, Иране, Индии, арабских странах, в самой Турции и научных библиотеках Европы и Америки.

И все это один и тот же человек небольшого роста, всю жизнь тосковавший по своему родному Кузяну, Уралу, Башкирии.

Находясь на стороне белых в годы Гражданской войны, З.Валидов и его окружение были наиболее близки к деятелям Учредительного Собрания и покинули во главе башкирских воинских формирований стан белых и примкнули к красным тотчас после объявления Колчаком себя диктатором России. То же самое, кстати, сделали многие русские политические деятели, считающие себя демократами. Среди них З.Валидов был наиболее близок к эсерам.

З.Валиди покинул стан большевиков и уехал продолжать борьбу за права среднеазиатских народов тотчас после одностороннего аннулирования большевиками достигнутого ранее двустороннего "Соглашения центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономии Башкирии", предупредив В.И.Ленина, что они встают на путь унитаризма, колонизаторства, шовинизма. Очевидно, что все это в условиях многонационального государства не имеет ничего общего ни с демократией, ни с гуманизмом.

Общеизвестно глубокое уважение З.Валидова по отношению к Ататюрку, сумевшему сплотить народ, изгнать интервентов и создать на обломках Османской империи Турецкую республику. В 20-е годы Ататюрка глубоко беспокоили притязания греков на Анатолийский полуостров, основанные на том, что все это — исконные территории греков с древнейших времен. Глава Турецкого государства вознамерился создать фундамент новой исторической идеологии, по которой в Малой Азии еще до появления греков жили древние тюрки (хетты и др.), прибывшие из Средней Азии. А из Средней Азии тюрки распространились во все стороны из-за опустынивания этого региона. Подавляющее большинство ученых историков дружно поддержали эти идеи Ататюрка.

Но З.Валидову обе идеи казались крайне сомнительными. То, что в Средней Азии не происходит такого опустынивания, что население вынуждено бежать восвояси во все стороны, он знал доподлинно и по историческим первоисточникам, и как очевидец, проходивший ее вдоль и поперек как верхом, так и, зачастую, пешком. Распространение тюрков З.Валидов объяснял ростом народонаселения, а идею о том, что народы, населявшие Малую Азию до греков, могли быть прототюрками, считал наукой не подтвержденной и поэтому попытку опираться на нее — рискованной.

Примерно таких же взглядов придерживался и выдающийся турецкий ученый Ф.Кепрюлю (впоследствии иностранный член АН СССР, министр иностранных дел Турции), но он дипломатично отмолчался. А.З.Валидов изложил свою точку зрения открыто и письменно, и устно на I Турецком историческом конгрессе в присутствии самого Ататюрка. Это не могло вызвать приятного впечатления у присутствующих. Нападки на него, начавшиеся еще до этого, многократно усилились. Но совесть З.Валидова была чиста, идеология, основанная на ложных идеях, была опасна для государства, а навязывание их науке авторитарным путем не только не демократично, но и пагубно для нее. Мы, советские люди, знаем это по собственному горькому опыту.

З.Валидов покидает Стамбульский университет, уезжает в Вену, поступает в университет и одновременно с учебой готовит к изданию на немецком языке книгу "Путевые заметки Ибн Фадлана", рукопись арабского путешественника X века, который как представитель цивилизованного общества описывает все то, что он видел своими глазами в Башкирии, Поволжской Булгарии, пишет о нравах и обычаях мордвы, славян того времени.

Любой университет, научный центр считал бы за честь изучить и издать этот источник у себя. Открыв в 1923 году этот считавшийся утраченным первоисточник в Мешхеде наряду с некоторыми другими не менее важными источниками, З.Валидов тотчас об этом сообщает Петербургской и Французской Академиям наук. Этические нормы, присущие подлинным слугам науки, он всегда соблюдал неукоснительно. Этому он научился и привык, общаясь в России с выдающимися русскими востоковедами Бартольдом, Крачковским, Самойловичем, Катановым и другими.

Выпускника Венского университета, который за время учебы не только овладел немецким языком, но и подготовил на этом языке свою книгу об Ибн Фадлане, пригласили в 1935 году преподавать в Боннский, затем в Геттингенский университеты. В Лейпциге в 1938 году вышла и книга. В узких кругах ученых-востоковедов он стал известным человеком. Но он был не менее известен и в еще более замкнутых кругах спецслужб, и они со всех сторон не спускали с него глаз, ибо он в бурные годы русских революций и Гражданской войны лично и тесно общался с самыми известными политиками как в стане белых, так и в стане красных, включая сюда и Дутова, и Чернова, и Ленина, и Троцкого, и Сталина, и Фрунзе, о котором, кстати, отзывался очень хорошо.

Тоталитаризм большевиков, от которых он еле унес ноги, авторитаризм Ататюрка, от которого был вынужден также удалиться, настигает его в Германии в виде фашизма Гитлера.

За рубежом он до конца своей жизни придерживался одного правила: не вмешиваться в политические дела страны пребывания и по возможности об этом не писать, ибо горькое положение эмигранта он прочувствовал в полной мере. Поэтому какие-либо письменные, им самим написанные, оценки нацизма мне не известны. Но примечательно и симптоматично то, что после смерти Ататюрка в 1938 году З.Валиди просится в Турцию и в конце 1939 года возвращается и продолжает преподавать в том же Стамбульском университете.

Прогерманское руководство Турции сначала с воодушевлением, а затем со страхом наблюдает за ходом Второй мировой войны, ибо победа Советского Союза может открыть ему путь к захвату вожделенных проливов, а то и оккупировать всю Турцию.

Что же чувствовал, думал и делал в это время З.Валидов, который хорошо знал и Советский Союз, и Германию, и Турцию?

В начале войны, когда немецкие войска стремительно наступали, дошли до Ленинграда, Москвы и Сталинграда, достаточно многочисленные татарские эмигранты засобирались на родину, некоторые распродавали ценные вещи и покупали хорошую одежду. З.Валидов им говорил: "Советская Армия, которую я знаю, так быстро войну не проиграет. Не торопитесь и не смешите людей".

Любить и уважать Советскую власть у него оснований не было. Он знал, что расстреляны не только не имевшие никакого отношения к башкирскому движению престарелый отец и младшие братья, и не только его сподвижники, но и все или почти все солдаты созданных им башкирских полков как "валидовцы" и враги народа.

Не мог он быть в восторге и от худшей формы шовинизма и расизма — нацизма Гитлера, ибо натерпелся и от "великого" русского, и от мелкого татарского шовинизма. Тем не менее стремился посетить воюющую Германию — не из любопытства, а думал о послевоенной судьбе Туркестана. Он допускал вероятность того, что гигантская бойня между двумя тоталитарными военными системами даст возможность Туркестану вырваться на свободу, образовать самостоятельное государство. А в том, что Туркестан когда-то будет самостоятельным, он не сомневался ни в 20-е, ни в 60-е годы. А германские спецслужбы были, видимо, не прочь использовать этого известного врага Советов в своих целях. Правительство Турции было против посещения З.Валидовым Германии. Но он под предлогом посещения родителей жены, живших в Румынии, уехал туда и далее — в Германию.

Посетив некоторые концлагеря, заметив, что в его отсутствие в отеле основательно порылись в его бумагах, вручив важные из них послу Турции в Германии, З.Валидов вернулся в Турцию разочарованным.

Близким он говорил: "Много всякого я повидал в большевистской России, но того, что творят нацисты, я еще не видел. Они относятся к нерусским народам, в том числе к тюркам, хуже, чем даже к русским" и считает, что это может стать одной из причин поражения Германии в этой войне.

Когда ход войны явно переломился в пользу Советского Союза, тревога о будущем Турции, турецкого народа охватила не только правительство, но все общество. Правящие круги начали делать жесты, которые должны импонировать Советам. Отныне Президент Турции и правительство благоволят не националистам, с их точки зрения, слишком рьяно пекущимся о "захваченных" в Средней Азии братьях — туркменах, узбеках, казахах, киргизах, а на Урале и в Поволжье — татарах и башкирах, а благосклонны к левым политическим кругам, начинают пресекать любую деятельность, публикации, выступления, которые могут вызвать у Советов раздражение и неудовольствие. В этой обстановке З.Валидов, лично хорошо известный Сталину, становится крайне неудобной фигурой.

Наблюдая резкое "полевение" правящих кругов, известный общественный деятель Нихаль Атсыз (ныне очень почитаем в Турции, а в начале 30-х годов — ассистент З.Валидова в Стамбульском университете), выступил в мае 1944 года с открытыми письмами по адресу Премьер-министра с упреками в потакании "коммунистам" и за это был отдан под суд за оскорбления. В ответ на это состоялась демонстрация протеста против правительства в Анкаре — явление неслыханное в государстве Ататюрка, да еще в военное время.

19 мая лидеры всего этого движения во главе с Атсызом были арестованы. Не оставили в стороне и З.Валидова. Еще 15 мая он был арестован по обвинению в "антисоветской деятельности в Турции в интересах идеи пантюркизма" и через некоторое время осужден судом на 10 лет "за попытку государственного переворота". Но приговор был отменен следующей судебной инстанцией в октябре 1945 года, т.е. после 15 месяцев отсидки З.Валидова в тюрьме. Окончательное оправдание состоялось лишь 31 марта 1947 года, а к преподаванию в Стамбульском университете он смог приступить лишь 27 июля 1948 года. Обстановка вокруг него нормализовалась окончательно лишь в 1950 году, когда министром просвещения стал один из учеников З.Валидова.

Около пяти лет З.Валидов и его семья с двумя малолетними детьми переживали время безмерной нищеты и страданий. Но свою научную деятельность он не прекращал даже в этих условиях. "Введение во всеобщую историю тюрков" доработал и закончил в тюрьме и издал в 1946 году, что дало семье средства к существованию на несколько месяцев. "Методология истории" вышла в свет уже в 1950 году, не говоря о многочисленных статьях.

Лишь к концу жизни, в 1948-1970 годы, ученый получает возможность спокойно заниматься любимым и основным для него делом — наукой. Участвует во Всемирных конгрессах востоковедов, в некоторых из которых председательствует, а XXII конгресс, просходивший в Стамбуле в 1951 году, организует сам под патронажем министра иностранных дел Турции, профессора Ф.Кепрюлю. Этот "штурмбанфюрер (сиречь полковник) СС" читает лекции в самых знаменитых университетах Западной Европы, Америки, избирается почетным доктором Манчестерского университета, почетным членом многих востоковедческих обществ Европы, в том числе Германии. Куда смотрели хваленые спецслужбы этих стран?

Поистине, ложь и глупость — близнецы-братья и не имеют нижних границ в смысле низости и подлости.

В быту, в еде, одежде З.Валидов был неприхотлив. Слабость — быстрая езда на автомобиле, хобби — лыжные и пешие прогулки в горах, что в то время турками воспринимается как ребячество. (Это теперь стало модно, и все "новые русские" олигархи в Куршавеле). Его постоянно видели или читающим, или пишущим. При разговоре был краток и прям. В долгих задушевных, но пустопорожних беседах с чаепитием на турецкий манер не участвовал и у себя дома таких мероприятий не устраивал. Турецкую культуру чинопочитания не усвоил. И при руководстве созданными им башкирскими полками, и при руководстве кафедрой в университете был одинаково жестким. Некоторые черты его характера казались туркам странными, грубыми. Многие его недолюбливали, особенно те, кому он прямо говорил о их невежестве. В научных спорах переубедить его было трудно, невозможно. Для этого нужно было соответствующие первоисточники знать на том же уровне, как он сам, и иметь очень серьезные аргументы. Рядом с ним никто не мог и не смел бить баклуши.

Многие студенты, аспиранты, ассистенты З.Валидова ныне сами являются ведущими профессорами в университетах Турции. То же самое и его собственные дети. Сын — один из ведущих профессоров-экономистов в самом лучшем — Билькентском — университете Турции в Анкаре, работающем на английском языке. Докторскую подготовил в университете Джона Гопкинса (Техас), специалист в сфере экономических связей Турции с другими государствами, его книги изданы в Лондоне. Дочь — одна из ведущих специалистов по истории Средний Азии, профессор Средне-Восточного технического университета, докторскую диссертацию подготовила в Гарвардском университете.

Вспоминая о своем учителе, турецкие профессора говорят:

"Учитель в конце 60-х годов говорил то же самое, что и в конце 20-х годов, прибыв сюда: туркестан рано или поздно обретет самостоятельность, и к этому надо готовиться; европейская наука недооценивает роль тюркских народов во всемирной истории, и это могут сделать только новые поколения тюркских ученых, владеющие азиатскими и европейскими языками и современной методологией научных исследований."

Он стремился сам подготовить таких ученых.

Ученики говорят также, что "мы не смогли унять его тоску по родине. По его лицу и поведению нельзя было угадать ни его чувств, ни его мыслей. О том, что он чем-то недоволен или сердится, мы догадывались по тому, как он становился подчеркнуто вежливым. И только при долгом, повседневном общении можно было понять, сколь он эмоционален".

Правда, теперь, читая его "Воспоминания", эту эмоциональность понять нетрудно.

А что касается муссирования отдельных документов из замечательного сборника, составленного покойным профессором Б.Х. Юлдашбаевым и ныне изданного, то скажу, что борьба З.Валидова и башкирского народа за свою автономную государственность, так же как и борьба С.Юлаева за родную землю, — не опереточные, легковесные события, а одни из самых драматичных эпизодов нашей общероссийской истории. И смехотворные вопли невежд по поводу тех или иных событий не должны смущать нормальных людей. А документы нужно уметь читать, анализировать и понимать.

Судьба, научное наследие З.Валидова неразрывно связаны с Россией. Недаром известный востоковед профессор Карл Ян откликнулся на смерть З.Валидова словами, что русская школа востоковедов последней четверти XIX и начала XX веков перестала существовать, ибо вслед за В.Бартольдом (1869-1930) и В.Минорским (1877-1966) из жизни ушел и Заки Валиди Тоган (1890-1970).

Из жизни они ушли — такова участь всех, но в сокровищнице российской и мировой культуры они бессмертны. Названием одной из улиц Уфы именем З.Валидова, делается честь не только самому ученому, но и городу, которого история не обделила великими людьми: Аксаковым, Нестеровым, Валидовым, Шаляпиным, Г.Ибрагимовым, Нуреевым и многими другими. А ничтожества, которые стремятся навести тень на любой плетень, всегда были и будут. Только пускать их дальше выгребных ям нельзя."

Автор: