Башкирия в стратосфере. Как прыжок летчика из Уфы приковал внимание человечества

Внимание всей планеты 12 апреля было приковано к летчику-космонавту, Герою России, президенту Федерации космонавтики по Башкирии Михаилу Корниенко, инженеру космической и стратосферной техники, основателю аэрокосмической лаборатории «Стратонавтика» Денису Ефремову и летчику-инструктору, парашютисту, альпинисту и музыканту из Уфы Александру Лыннику. Россияне первыми в мире совершили прыжок из стратосферы на Северный полюс: на борту самолета Ил-76 с высоты 10,5 тысячи метров. В беседе с корреспондентом ИА «Башинформ» Александр Лынник рассказал о секретах подготовки к рекорду, важности самоконтроля и поиске новых национальных героев.

Как вы решились на такой серьезный, рискованный и, прямо скажем, опасный шаг?

К этому, наверное, идешь всю жизнь. Я начал увлекаться парашютным спортом где-то в возрасте 50 лет. И со временем появилась какая-то уверенность, что я смогу совершать более сложные прыжки — в ночное время, в сложных метеоусловиях, с малых высот. Идея прыжка на Северный полюс пришла во время беседы с Героем России, летчиком-космонавтом, председателем Федерации космонавтики РФ по Башкирии Михаилом Корниенко, мы давно дружим. Когда он узнал, что одна из зарубежных стран собирается выполнить высотный прыжок над Северным полюсом, то подумал, почему это не может сделать Россия? Ведь наша территория прилегает к Арктике и у нас глубокая история ее освоения. Корниенко предложил расширить прыжок до высотного. Я сразу же согласился.

Сколько длилась подготовка?

Когда речь идет о прыжке такого уровня, все должно быть выверено до мелочей. Это ответственность не только за себя, за свою жизнь, за близких людей, которые сильно переживают, это и ответственность за страну, как бы это высокопарно ни звучало. Миссия освещалась медиаресурсами как России, так и всего мира. Мне потом звонили из Мексики, из Испании, отовсюду поступали поздравления. Мы готовились к прыжку серьезно — в московском Центре подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина в Звездном Городке. Прошли медобследования, гипоксические тренировки, тренировки в барокамере на самых «крутых» режимах… Должна была быть железная уверенность, что мы выдержим. Где-то полгода мы интенсивно готовились, а в целом процесс занял несколько лет.

Для каждого участника команды подбиралось индивидуальное оснащение?

Вопрос оборудования и снаряжения стоял очень острый, потому что любой промах, любая ошибка в подборе могли привести к самым печальным последствиям. Само кислородное оборудование испытывалось в подобных условиях впервые. Любой шаг требовал предварительного расчета, мы учитывали все мелочи. Первый фактор — конечно, противостояние низкой температуре, потому что может и оборудование отказать, может произойти обморожение, причем мгновенное. При скорости падения до 360 километров в час, при температуре воздуха минус 55, эта температура превращается в минус 100 градусов. И любое незащищенное место мгновенно получает самую высокую степень обморожения. Если это перейдет на руки или, допустим, горло, то можете себе представить итог. В случае отказа кислородной системы ты просто сразу потеряешь сознание.

Далее, за час до прыжка мы должны сидеть на десатурации, дышать чистым кислородом, чтобы выгнать азот из крови. Его наличие в подобных условиях способно привести к серьезным барометрическим расстройствам. И пока ты дышишь чистым кислородом, нельзя допускать «подсоса» воздуха. Это сложный процесс, требующий дисциплины и внимательности.

Ну и третий фактор угрозы — само приземление. Могут быть торосы, трещины, вода, температура которой минус два градуса. Не исключена возможность встречи с белым медведем. Кроме того, наши костюмы хотя и теплые, но имеют большую парусность — управлять телом в свободном падении в них сложно. Падали мы 2 минуты 20 секунд, и потом только раскрывали парашюты. У меня закрутка в первой фазе прыжка возникла из-за того, что не выдержало укрепление кислородного шланга к подвесной системе. Шланг начал бить в лицо, мог разбить очки с подогревом. Считай, полет вслепую, возникло вращение, так как пришлось руками фиксировать шланг. Естественно, несимметричное положение тела вызывает определенные отклонения в пространстве, начинаются всякие вращения, которые нельзя было довести до состояния плоского штопора, поэтому приходилось бороться, но все получилось хорошо.

Как удавалось справляться с психологическим напряжением?

Мы старались отгонять негативные мысли, собирать себя в кучу морально. Не поддаваться панике — тоже ведь серьезная работа. Опять же, шумиха вокруг прыжка была большая, около 10 раз он откладывался, вплоть до взлета самолета с Мурманска на Северный полюс мы сомневались, получится ли у нас вообще. Михаил Корниенко всю свою репутацию, весь свой авторитет поставил на этот прыжок. Ответственность большая, но мы все же справились. Более того, прыжок был испытательным — теперь можем уже дать рекомендации по кислородному оборудованию и снаряжению организациям, которые будут подобные прыжки в северных широтах производить. Специально для этого пошили высотный комбинезон, он себя показал с хорошей стороны, за исключением аэродинамических качеств, их еще надо доработать.

То есть теперь ваш опыт придаст импульс развитию целого направления?

Да, это поможет другим нашим коллегам усовершенствовать такие виды прыжков, сделать их обыденными, как прыжки с парашютом. Со временем создадут такое снаряжение, которое позволит в более комфортных условиях и с гораздо меньшими рисками совершать подобные прыжки.

Вы совершили рекорд в День космонавтики и в том числе приурочили событие к 90-летию Юрия Гагарина. На ваш взгляд, как сегодня можно вернуть интерес молодежи к космосу, чтобы мальчишки и девчонки снова мечтали стремиться к звездам?

Этот вопрос меня волнует больше всего, потому что я помощник председателя Федерации космонавтики РФ по РБ. И у нас главная задача — как раз популяризация профессии космонавта, как, например, к этому стремились создатели отечественного фильма «Время первых». Но здесь, конечно, нужны достижения. Чтобы молодежь видела: мы впереди планеты всей. И прыжок, который мы сделали, отчасти и ради этого сделан. Важно чувство глобального счастья, общности такой, ощущение того, что ты живешь в великой стране. Это один из таких шагов. Обязательно появятся новые имена, которые будут славить Россию. Они уже есть.

Накануне Глава республики вручил вам орден генерала Шаймуратова. Что для вас значит эта почетная награда?

Для меня это стало полной неожиданностью. Когда наша команда совершала прыжок, мы даже не задумывались о таких вещах — мы просто делали свою работу, ради страны, ради большой идеи. Конечно, мне очень приятно, что наши труды так высоко оценили, но орден генерала Шаймуратова — общая награда всей нашей команды, от людей, кто укладывал парашюты перед полетом до представителей Роскосмоса, оказывавших нам содействие. Безусловно, это накладывает очень большую ответственность, и мы постараемся оправдать доверие.